Уроки музыки

Заведующая детским садом Ирина Евгеньевна сбилась с ног в поисках настройщика фортепиано. С советских времён стоявший в актовом зале инструмент, как видно, доживал свои последние годы, покупать новый было слишком накладно, но и сама мысль оставить детей без живой музыки представлялась Ирине Евгеньевне преступной.

Молодой мастер, которого посоветовала учительница соседней школы, сказал, что не возьмётся за работу. «У вашего инструмента нет будущего», — презрительно взглянув на фортепиано, процедил он. Приходил и другой настройщик. Он скептически осмотрел фортепианные внутренности, покачал головой и тоже отказался от ремонта и настройки пианино.

На третий раз детскому саду повезло. Настройщика нашла Элла Юрьевна, работавшая в садике музыкальным руководителем.

— Это именно тот, кто нам нужен! – взволнованно сказала она заведующей. – Мой университетский преподаватель хорошо его знает и утверждает, что Артур Суренович – не только опытный мастер по настройке фортепиано, но и прекрасный человек.

— Если так, это именно тот, кто нам нужен! – улыбнулась Ирина Евгеньевна.

Пятничным утром Артур Суренович приехал в детский сад и не без волнения поднялся в актовый зал. В коридорах пахло хлоркой. Из столовой, словно из самой глубины детства, доносился запах горохового супа и тефтелей. Из-за приоткрытых дверей доносились детские голоса.

Мысли о маленьких обитателях детского сада, по воле родителей и государства, собранных здесь под одной крышей, отчего-то наполняли его тревогой. Ему казалось чрезвычайно важным, в какие руки попадают дети, поступая в такие учреждения. Умеют ли здешние взрослые мечтать, фантазировать, играть? Видят ли в  своих воспитанниках личностей? Музыка, по мысли Артура Суреновича, должна была бы стать для здешних детей и воспитателей стихией радостного сотворчества, территорией свободы и полёта.

Впрочем, то, что ожидало мастера, никак не способствовало вдохновению. Внешне пятидесятилетнее фортепиано «Беларусь» сохранилось не так уж плохо: как видно, за ним ухаживали. А вот внутри всё выглядело уныло: колки проржавели, а басы позеленели, механика вся разрегулирована в верхнем дисканте струн, вирбеля слабо держали строй, на клавишах отломались накладки.

Мастер понял, что ему предстоит трудная и тонкая многочасовая работа, за которую ему, скорее всего, не смогут заплатить много. Но что-то во взгляде Ирины Евгеньевны удержало его от желания отказаться. Артур Суренович не стал критиковать инструмент и набивать себе цену.

— Ну, оно вам ещё послужит, — спокойно произнёс он и принялся за работу.

Пока настройщик трудился, Элла Юрьевна и Ирина Евгеньевна рассказывали ему о нуждах детского сада: о вечно лопающихся трубах подвала, о штукатурке, кусками падающей с потолка в пятой группе, о том, что в спортзале нужно ставить пластиковые окна, а во дворе обновлять турники и горки, ржавчину на которых невозможно закрасить.

— А дети? Почему вы не говорите о детях? – Чтобы переменить безрадостную тему разговора, спросил Артур Суренович.

И тут он услышал ещё более печальную повесть о малышах, которые приходят в детский сад с кашлем и насморком, потому что, если мамы-одиночки возьмут больничный, им не на что будет жить до конца месяца. Ещё он услышал о детских истериках утром в понедельник, когда задёрганные после выходных, мальчишки и девчонки возвращаются в группы. О Ладочке, которая гордится, что у неё три папы, а если будет четвёртый, то он подарит игрушку ещё дороже. О Ярике, который избивает из ревности младшего брата. О Даше, бегающей по столам и ругающейся матом.

— А где они сейчас? – Спросил Артур Суренович. – Почему их не слышно?

— Закончили обедать. – Ирина Евгеньевна посмотрела на часы. — Теперь тихий час.

— А музыку? Любят ли они музыку? –  Поинтересовался мастер. – Что вы им играете?

— Да что играем? – Отмахнулась Элла Юрьевна. – Обычный репертуар. Только, сами видите, играть стало невозможно. На утренниках включаем песенки с компьютера.

Артур Суренович покачал головой и взял несколько аккордов на фортепиано. Кажется, звучание инструмента стало чище и стройнее. В задумчивости он стал наигрывать фрагмент «Итальянской польки», и тут дверь актового зала тихонько отворилась.

Глазам изумлённых взрослых предстал маленький кучерявый человек в белой майке на бретельках и надетых на тоненькие ножки синих колготах. Тускло поблёскивавшие спросонья голубые глазёнки вопрошающе смотрели на мастера и инструмент. Не говоря ни слова, маленький человек вошёл в зал и сел на деревянный стульчик, положив на колени руки.

— Вадик… Ты что? Ты… откуда ты? – всплеснула руками Ирина Евгеньевна.

— Спать! Спать! – Замахала на него Элла Юрьевна.

Вадик медленно перевёл взгляд с Артура Суреновича на обеих дам и медленно, с ударением произнёс:

— Как же спать? Как же тут можно спать, когда МУЗЫКА?

Артур Суренович приложил палец к губам и продолжил играть. Спокойно и торжественно играть для Вадика МУЗЫКУ.

Читайте также:

• История пожилого мастера и ученика описана в этом рассказе.
• Так уж устроен наш мир, что многое выходит из строя и ломается.
• Нота «да» помогла утвердительно ответить на предложение руки и сердца.